После очередной бессонной ночи Артём засыпает прямо на уроке. Одноклассники не будят его то ли по приколу, то ли просто, так что он снова оказывается один. Открывает глаза, когда большая перемена в самом разгаре, но вокруг — ни души. Разбежались по углам, в столовую или ещё куда, чтобы отдохнуть от занятий.
Только Артёма это не утешает. Он телом ощущает, как на него с м о т р я т

Попытки "стерпеть" не спасают, и ноги сами собой ведут его прочь, заставляя срываться на торопливый шаг, а с шага — на бег. Куда бежать? Прогуливать остатки уроков не хочется, от успеваемости напрямую зависят подачки родителей. До столовой... До неё ещё добраться нужно.
Может, к психологу? При взрослых взгляд злился, но исчезал, как и ощущение наблюдателя за спиной. И этого было достаточно ровно до следующего раза.

Коридоры пустые — всё по той же причине "все жрут как не в себя". Артём нервничает и раздражается, чертыхается, чуть ли не спотыкается. Сворачивает за угол и чуть ли не врезается мордой в дверь — она заперта.
Ну твою мать...

Он просто немного подождёт, вряд ли психолога не будет долго. Он просто...
С волос срывается бандана, которую Артём нервно сминает в руках. Испытывает яростное желание пнуть эту проклятую дверь и даже собирается размахнуться, но его отвлекают от начинающегося психа. Волков вздрагивает, плечом ударясь о дверь.

— А... Здрасте, Наталья Николаевна, — настороженность в глазах, словно у загнанного в угол пса, понемногу теряется. Ощущение наблюдателя за спиной тает следом. — Да, я... Хотел просто поговорить. Но походу не сегодня.

Артём не пытается придумать отмазку. Нет ничего криминального в том, чтобы хотеть поболтать со школьным психологом, играющим одновременно роль социализирующего элемента (о, у них были эти бесявые "уроки общения" в девятом классе, где недавно поступивших пытались сплотить в дружный коллектив). Если только не знать, что за спиной у Артёмки есть чуть ли не попытка суицида по причине несчастной любви, а руки по-прежнему скрыты рукавами пиджака даже в тёплую погоду.

Волков смотрит, как Наталья Николаевна находит ключи. Глаз цепляется за яркий брелок с лисой. "Мило", — думает он. Спиной Артём начинает ощущать пристальный в з г л я д. Сейчас она зайдёт в кабинет, и тогда он снова останется один.

— Натальниколаевна! — не деля на слова, выпаливает Волков. — А можно с вами поговорить?

Отредактировано Артём Волков (Вчера 05:37:53)

Наблюдатель за спиной разочарован. Артём нутром его взгляд ощущает, осознавая, что пресёк какую-то негласную черту — обратился за "спасением" ко взрослому. Похоже, в ближайшие недели стоит усиленно избегать какого бы то ни было одиночества, и в голове уже лихорадочно струятся мысли о том, к кому, когда и как можно забежать на вечерок. Или приклеиться к Лизочке, снова соглашаясь на поиски загадочного дерьма.
Волков сам себя ругает за резкость и готов к отказу от Натальи Николаевны, но отказа не следует. Чувство, что за ним кто-то с м о т р и т, растворяется окончательно.

— А... Ага, спасибо, — школьник неловко просачивается мимо педагога, избегая малейшего соприкосновения. Нервно стаскивает рюкзак со спины, с шумом роняя его на пол. Вздрагивает от звука закрывшейся двери, на секунду превращаясь в загнанного зверя.
Ему требуется какое-то время, чтобы перестать глазеть по сторонам (давно же он тут не был, если вообще был) и рухнуть на диван, перебарывая желание забраться на него с ногами. Бандана из рук перекочевывает в карман, но извлекается оттуда уже через минуту, чтобы снова быть смятой в комок.

В этом кабинете школы не чувствуется. Нет того вечного ощущения, которое присутствует даже тогда, когда Артём в толпе. Словно всё ч у ж о е избегает любого появления там, где обитают взрослые.
На ум Артёму приходит знакомая девчонка, ошивающаяся (хоть это запрещено) в комнате препода. Сейчас он, в принципе, даже не осуждает её.

— Да мне как бы... — Волков сбивается, теряется. Обычно громкий до раздражения, сейчас он напоминает серую тень самого себя, стушевавшись перед Натальей Николаевной. Тем более, что забежал-то он без настоящих мыслей о разговоре, просто спасая свою задницу и остатки психики.
Но говорить о чём-то нужно было. И Артём говорит. Рассказывает невпопад, что этот год как-то начался через ж... Известное место, что его прежний сосед выпустился и сейчас приходится притираться с повадками новенького, что вообще хотел перевестись, а родители не разрешили.

— ...я вот знаете что думаю, может, мне вообще стоит просто завалить учёбу? У них тогда выбора не будет, меня ж просто исключат, — Волков немного лукавит. Исключать его, как платника, не стали бы, понаставили бы троек да и всего, только вот всякой поддержки родни он лишился бы.