«Замок был ужасающе мрачен и пуст. Словно вымер. Было холодно, а черные, давно погасшие камины делали, казалось, тьму еще мрачнее. Мы ждали, я и Бранвен, в огромной холодной зале, среди косых полос света, падающих сквозь стрельчатые окна. Ждали недолго. Скрипнули низкие двери.
Сейчас, подумал я, а мысль взметнулась под черепом белым холодным пламенем, являя на мгновение длинную, бесконечную глубь черного коридора. Сейчас, подумал я. Сейчас она войдет.
Она вошла.
Изольда.
Меня аж что-то дернуло, когда она вошла, засветилась белизной в мрачном обрамлении двери. Хотите верьте, хотите нет, на первый взгляд ее невозможно было отличить от той, ирландской Изольды, от моей родственницы, от Златокудрой Изольды из Ата-Клиат, дочери Диармуйда Мак Кеарбайлла, короля Тары. Лишь если приглядеться, становилась видна разница - волосы чуточку темнее и не завивающиеся в локоны. Глаза зеленые, не синие, более округлые, без того неповторимого миндалевидного разреза. Другое выражение губ. И руки.
Руки у нее действительно были прекрасны. Думаю, она привыкла к тому, что их белизну сравнивают с алебастром либо слоновой костью, однако у меня белизна и гладкость ее рук ассоциировались с горящими в полумраке, разъяренными до прозрачности свечами в гластонберийском "Стеклянном Храме" Инис Витрин.
Бранвен глубоко присела в реверансе. Я опустился на одно колено, наклонил голову и обеими руками протянул Изольде меч в ножнах. Того требовал обычай: я как бы отдавал меч в ее распоряжение. Что бы это ни означало». (1)
С неохотой вернувшись в реальность, Ксения опустила взгляд на миниатюрные часы-кулончик у себя на груди, вложила в книгу закладку и, поднявшись, сладко потянулась. Томик «Дороги без возврата» остался лежать в кресле. Фанаткой «Ведьмака» она не была, прочитала только первую книгу, но этот рассказ был о её любимой легенде. 
«Какой чёрт меня, вообще, дёрнул тогда в чат зайти? И зачем я согласилась? Ну да, святки, самое время гадать…»
С гораздо большим удовольствием Ксеня бы сейчас почитала, а потом посмотрела какое-нибудь кино. Тем более, надо пользоваться тем обстоятельством, что она осталась одна — Мэри, а именно так предпочитала называться соседка, — после новогодних каникул не вернулась. Кажется, её родителям стало не по карману обучение в Аксиоме.
«Но ничего не поделаешь, раз обещала, надо идти», — Ксения открыла створку шкафа, оглядела себя в зеркальной глади, одёрнула полосатый бело-коричневый джемпер и сняла с вешалки тёмно-синюю парку.
«Чуть не забыла!» — вернувшись к столу, Ксения взяла из резной деревянной шкатулки что-то небольшое, завёрнутое в пёстрый платок, убрала в карман куртки и помедлив, сняла заколку, выпуская на свободу водопад длинных волнистых прядей. — «Вот теперь можно идти».
Народная тропа к сгоревшему корпусу была натоптана основательно, независимо от времени года и погоды. Сегодня к счастью, было тхо и свежевыпавший снежок слегка похрупывал под сапожками. Но здание было подозрительно тёмным.
«Уж на окне могли бы свечку поставить или дозорного выставить», — подумала Ксения, входя, и переступив через порог, включила фонарик на смартфоне. Подсвечивая себе, добралась до условленной комнаты и позвала:
— Эй, гадальщицы, есть здесь кто-нибудь?